Ноябрь 2021 - Page 4

Меня зовут Матаси Вашакидзе, мне 32 года, я заботливый, справедливый и бесконфликтный человек.

Неприятие самой себя.

У меня было очень хорошее детство. Да, это были темные 90-е, плохой период для страны, но я все равно тепло вспоминаю эти годы — летом с сестрой и двоюродным братом я весь день проводила на улице, мы играли…

Самым трудным для меня было осознание того, что я не гетеросексуальная женщина. Кажется, все об этом догадались раньше, чем я. Все это было для меня настолько неприемлемым, что я даже себе не признавалась. Когда впервые мне понравилась девочка, я училась в школе. Это чувство не казалось мне странным — я считала, что это просто дружба. До 19-20 лет я даже себе не признавалась, что мне нравятся девушки. Я не встречалась с парнями и почти никогда о них не говорила.  Вернее не почти, а вообще не говорила. У меня также был опыт отношений, но только потому, что у всех были возлюбленные, и я считала, что и у меня должен быть.

Пока я жила в Грузии, у меня не было отношений ни с одним членом сообщества, ни с какой организацией, я никого не знала. Вероятно, причина была в моих страхах. Также я не испытывала притеснений из-за моей ориентации, потому что никто о ней не знал.

Отъезд из Грузии и каминг-аут.

Уже 4 года, как я уехала из Грузии и живу в Испании. Основной причиной, по которой я решил уехать, была гомофобия, хотя за всю жизнь в Грузии я не совершала каминг-аут, и я вообще никому о себе не рассказывала. Я боялась совершать каминг-аут, боялась, что меня отвергнет семья, и я потеряю работу… Моя работа была связана с университетом, я работала в университете, и это распространенный стереотип, что «молодых людей совращают» и так далее. Это создало бы для меня проблемы. Точно не знаю, но я так думаю.

Чего больше всего боишься во время каминг-аута? Возможно, того, что тебе скажут: «Мне очень жаль, но я больше не хочу с тобой общаться». Страх потерять человека. Вот почему этот процесс такой стрессовый. Ожидаешь, допускаешь, что скажут именно это. Возможно, ответ может быть еще хуже.

Через год после прибытия в Испанию я совершила каминг-аут, и теперь я открыта почти со всеми. Для меня это было очень сложно, у меня почти каждый день был каминг-аут с разными людьми, и это было для меня очень напряженным, я была полна эмоций. Например, маме я об этом написала — позвонить и сказать вслух не хватило смелости. Сначала она несколько секунд не отвечала, потом стала слать мне голосовые сообщения – «не волнуйся, детка, приезжай, мы все решим». Она думала, что у меня что-то случилось, но пойти к психологу не предлагала. Она была сбита с толку, это было очень сложно, она не могла понять, что происходит, но время помогло ей. Сегодня у меня нормальные отношения с мамой и семьей в целом.

Реакции были разные. Некоторые из друзей сказали, что подозревали об этом. Были и негативные реакции. Я потеряла нескольких родственников. Они мне прямо сказали — «ну, что поделаешь, общество в Грузии не готово к этому». Еще я потеряла друга. Для него это оказалось настолько неприемлемым, что он вдруг все перечеркнул, для этого человека все стало несущественным, то, что происходило раньше стало не важным, получилось так, как будто человек состоит только из сексуальной ориентации. У меня также были случаи, когда люди говорили о толерантности и терпимости… а на следующий день постили в Facebook о заговоре прайда, и почему не следует допускать прайд и т. д. Я стараюсь избавляться от таких людей, они мне не нужны. Рядом со мной не может быть человека, который думает, что он лучше меня, потому что, например, ему нравятся парни.

Когда я вспоминаю свои эмоции, которые одолевали меня в то время, мне становится очень грустно. Оказывается, как человек я для них не существовала, мои качества, положительные или отрицательные, ничего не значили, и единственное, что имело значение, это то, что мне нравились девушки.

Жизнь в Испании и брак.

Испания сегодня является одной из самых толерантных стран по отношению к ЛГБТ-сообществу, а законодательство является наименее дискриминационным. Я не говорю, что здесь совсем нет дискриминации. В некоторых сферах она все еще есть. Например, если вы хотите иметь ребенка и собираетесь инициировать искусственное оплодотворение в клинике, для регистрации обоих родителей у нас требуют подтверждение о заключении брака, а гетеросексуальным парам оно не требуется. Однополым парам разрешается вступать в брак. Отношение людей к квир-людям в основном очень ровное, никого не волнует, никого не интересует, никому нет дела, никто не будет любить или ненавидеть вас за это.

Мы с женой познакомились три года назад на одном из сайтов знакомств, полюбили друг друга и вскоре стали жить вместе. Через два года мы решили пожениться именно из-за ребенка, мы хотели иметь ребенка, и формально все было бы проще.

Поженились, потом стали ходить в клинику, у нас было несколько неудачных попыток, но благодаря науке у нас скоро будет малыш. Мы и в Грузии были вместе, и моя семья знает ее, они приняли ее нормально. Теперь мама тоже с нетерпением ждет внука/внучку.

«В Грузии наступит день, когда мы без проблем проведем прайд»

Чем больше я узнаю об истории Испании в этом отношении, тем больше я надеюсь, что то же самое произойдет и в Грузии. Примерно 50 лет назад здесь была аналогичная ситуация — с юридической точки зрения, с точки зрения менталитета людей, но она изменилась, и, поскольку она изменилась здесь, я думаю, что постепенно это станет возможным и в Грузии.

Я считаю, что самую большую роль в этом должно сыграть государство — прежде всего закон должен дать нам равенство. Половое воспитание необходимо в школах, дети должны знать об этом, а на уроках полового воспитания очень легко говорить о проблемах ЛГБТ, о том, что отношения квир-людей — это нормально, они тоже могут заниматься сексом, секс не «бяка» и происходит не только между мужчиной и женщиной.

Я думаю, что очень важно проводить Прайд, чтобы общество увидело, что мы существуем, что мы обычные люди и что мы слишком часто становимся жертвами стереотипов. Они думают, что мы подосланы врагами, что мы пришельцы, мы не грузины… Следующему поколению также важно знать, что они не одиноки. Я знаю, как тяжело, когда ты не знаешь никого из членов сообщества, чувствуешь себя очень одиноким и всеми отверженным.

Прайд помогает постепенно менять общественное мнение. Не следует ожидать того, что общество само по себе изменит мнение. Для этого и нужны такие мероприятия. Люди привыкнут и перестанут раздражаться. Я уверена  — однажды в Грузии наступит день, когда мы сможем без проблем провести прайд на улице – это прайд, и мы его празднуем. И точка!

Препятствия квир-женщин.

С точки зрения равноправия в Грузии очень плохая ситуация. Даже в том смысле, что заработная плата женщин и мужчин различается на одинаковых должностях. У меня самой было ощущение, что, если бы я была мужчиной, я бы продвинулась намного дальше в карьере — я видела парней, которые почти ничего не делали и работали на более высоких должностях.

Что касается проблем квир-женщин, например, сейчас у меня такое препятствие: Когда я приеду в Грузию, Грузия не признает мой брак, а у нас скоро будет ребенок, и я не знаю, кто будет считаться матерью, я или моя жена. Мы, конечно, указаны как родители в свидетельстве о рождении, но меня по грузинскому законодательству не признают матерью, так как не я рожаю этого ребенка. Получается, что мои родители тоже не считаются бабушками и дедушками. То есть, если я привезу ребенка в Грузию одна, и возникнет проблема, меня могут не пустить к ребенку в больницу. Также у квир-женщин, живущих в Грузии, есть проблема с безопасностью, после недавних событий гомофобия находится в самом расцвете, и, учитывая это, мне, наверное, было бы очень страшно.

Ущерб.

Я смотрю на это с сегодняшней точки зрения: Если у тебя нет свободы, когда ты не можешь быть тем, кто ты есть, ты как мертвец. Сейчас лжи я предпочла бы, чтобы меня убили те, кто разгоняет Прайд. Я не смогу больше лгать. Раз я ушла от этого, я больше туда не вернусь. Это действительно мучение и пытка.

Когда я открылась своей сестре, через некоторое время она сказала мне: «Я думала, что ты замкнута, а оказалось, что у тебя была депрессия». Настолько я была замкнута в себе. Представляете, моя сестра, которая знает меня всю жизнь, считала меня замкнутой. Это очень сложно, когда ты играешь на публику, меня ничто не радовало, я понимала, что живу во лжи и веду двойную жизнь. Когда я приехала сюда, я очень волновалась, хотя видела, что у людей здесь нет проблем с этим, я все же не могла решиться на каминг-аут. И здесь я боялась и ничего не говорила. У меня ушло около года на то, чтобы выйти из ситуации.

Никогда не теряйте надежды.

Я хочу сказать квир-людям, чтобы они не теряли надежды. Я никогда не могла представить, что смогу совершить каминг-аут, но я смогла, и почувствовала, что такое человеческая жизнь. Обязательно надо искать способы, как освободиться. Главное — быть в гармонии с собой. Если ты обманываешь самого себя, очень сложно быть счастливым.

Некоторые предпочитают остаться в Грузии, и это большое мужество и храбрость, особенно если они совершили каминг-аут — они в опасности, но они все равно не сдаются и остаются. Квир-людям везде приходится сражаться, разница в том, что где-то эта борьба ведется за выживание, как, например, в Грузии, а где то — за равенство.

Прежде всего, окружение должно измениться хотя бы на время, чтобы увидеть, насколько сильно отличается нормальное окружение от того, что у него есть. Если они смогут это сделать, я думаю, никто не сможет их вернуть назад. «Возвращение» не означает возвращение в Грузию, я имею в виду возвращение в ту же ситуацию, в которой они были раньше.

Интервью подготовлено при поддержке “Женского Фонда” (WFG).

Автор: Нино Урушадзе.