Ноябрь 2021

Вы заметили, что стрекоз больше не слышно? Впервые я услышал их странный звук еще будучи школьником, когда летом приезжал к бабушке и дедушке. Как только наступал вечер и народ собирался на уличные посиделки, к гомону детей и взрослых присоединялся звук стрекозьих крыльев гомон. Нельзя было не заметить этот оглушительный звук.

Но куда делись стрекозы? В последнее время в скверах и зеленых зонах даже по ночам их не слышно. Звуки этих удивительных насекомых поглотил ревущий шум города, их пространства были разделены асфальтовыми дорогами и сужены бетонными стенами, стрекотание заглушил шум машин, ухо привыкло к отсутствию этого звука, а потом свыкся и разум.

Все это очень напоминает на подавление голосов квир-людей.  Члены сообщества ЛГБТК+ — как стрекозы, тоже ждут тишины, почему-то голоса других всегда громче их голосов, и замолкают они все реже. Голос протеста квир-людей каждый год заглушают не машины, а вопросы, связанные с выборами. А среду их обитания захватывает не асфальт и здания, а повестка дня плитиков.

Они шумят, стрекочут, но чем громче становится их стрекотание, тем легче его не замечать. Единственное, что сегодня отличает вас от стрекоз — это Пасха. Когда людей в городе становится меньше, шум и машины исчезают, стрекоз можно услышать в любом ближайшем сквере. А когда наступит Пасха для квир-людей? Когда умолкнет окружение, чтобы стали слышны их голоса? К сожалению, у них отняли их пасхальную ночь — 17 мая. Чтобы не исчезнуть, как исчезли стрекозы, они никогда не должны прекращать махать крыльями, и каждый раз, когда наступает тишина, должны стрекотать громче и не дать обществу забыть о своем существовании.

Стрекочите, квир-люди, стрекочите как можно громче!

Автор: Мамука Джугели.

Ната Таликишвили — первая транс-активистка, получившая премию Като Микеладзе в 2018 году. Ната — офицер мобилизации «Группы поддержки женских инициатив», работает над улучшением качества жизни трансгендерных женщин, особенно секс-работников. Она дает первичную оценку потребностей группы и при необходимости направляет людей в различные службы организации. В интервью «Queer» она рассказала, что изменилось в 2021 году с точки зрения правового статуса транс-сообщества, какое влияние ковид-пандемия оказала на их жизнь, с какими проблемами они сталкиваются и как они справляются с этими трудностями.

Она также вспоминает друзей, которых сегодня уже нет в живых из-за трансфобии.

Что изменилось в 2021 году с точки зрения правового статуса транс-сообщества? Сталкивались ли вы со случаями дискриминационного обращения при получении различных услуг?

В транс-сообществе участились случаи домашнего насилия и увеличилась миграция. Кроме того, в секс-бизнес было вовлечено больше людей, чем в другие годы, и это также было связано с увеличением числа случаев домашнего насилия. Трансгендеры в основном пользуются конкретными услугами в знакомых кругах, будь то салон красоты, транспорт и т. д. Таким образом они пытаются избежать повышенной в целом опасности. Что касается медицинских учреждений, услуги членам транс-сообщества предоставляют только инфекционные больницы. Здесь меньше проблем, обслуживающий персонал обучен и привык общаться с трансгендерами. Факты дискриминационного обращения в основном связаны с  водителями такси. Речь идет как о словесном, так и о физическом насилии. Многим фактам был дан ход, в некоторых же случаях это не удается только потому, что девушки не хотят совершать каминг-аут.

Доступна ли  вакцина против Covid-19 для транс-сообщества? Какая часть вакцинирована и насколько изменились для них экономические и социальные проблемы в условиях пандемии?

Представители трансгендерного сообщества в основном находятся дома и не могут участвовать в других социальных мероприятиях на открытом пространстве, но во время пандемии общий фон значительно изменился, у секс-работников не было работы. На первом этапе пандемии была ограничена работа так называемых «эскорт сайтов», была увеличена плата за услуги на этих сайтах, они не могли работать в ночное время из-за комендантского часа.

Большинство членов нашего сообщества избежали заражения вирусом «Ковид». Лично я привита двумя дозами вакцины. В условиях пандемии члены транс-сообщества не были массово включены в программу государственной помощи, потому что, за некоторыми исключениями, они официально не были трудоустроены. В тот период, когда мы не могли работать и потеряли источник дохода, мы получали помощь в основном от общественных организаций.

Является ли секс-бизнес ключевой возможностью для выживания трансгендерных женщин и каковы проблемы в этом отношении?

Поскольку секс-бизнес в Грузии незаконен, мы, трансгендеры, зависим от доброй воли полиции.  Если государство захочет, будет принимать карательные меры, если нет, то закроет на это глаза. В грузинском интернет-пространстве много нелегально зарегистрированных «эскорт-сайтов». На этих сайтах можно разместить информацию, чтобы получить так называемых «клиентов». Во время пандемии плата за размещение рекламы на сайте была значительно увеличена, и не все люди, занимающиеся секс-работой, имели возможность оплатить эту сумму. Согласитесь, работа в подобной сфере связана с большими рисками, а доход нестабильный. Из-за отсутствия доходов от сайтов нам приходится выходить на улицы, где мы не защищены и где высок риск нападений. В последнее время были случаи стрельбы из пневматического оружия.

Я считаю, что секс-бизнес должен быть легальным. Как проблемы здравоохранения, так и вопросы личной безопасности должны быть под котнтолем, у нас должна быть страховка и так далее. Невозможно вызвать патруль на дом из-за конкретного преступления, потому что секс-бизнес является незаконным, мы можем быть оштрафованы или арестованы — как мы, так и владельцы квартир. Лично я считаю, что легализация секс-работы имеет важное значение: Мы бы работали официально, получали бы пособие от государства, у нас были бы пенсионные накопления, и проблемы охраны нашего здоровья были бы под контролем. Последнее так же важно, как и вопросы безопасности, поскольку венерические и инфекционные заболевания очень быстро распространяются среди людей, вовлеченных в секс-бизнес, независимо от того, являются они трансгендерами или цисгендерами. Легальность секс-работы даст мне чувство безопасности, я смогу смело обращаться и  вызывать патруль в случае насилия. Сейчас же должное реагирование на факты насилия зависит от доброй волей полиции. Нападения на почве трансфобии -частое явление, а поскольку мы не можем просить полицию о помощи, нам приходится решать подобные проблемы самостоятельно, что часто приводит к физическим повреждениям.

Как вы обеспечиваете личную безопасность и какова тенденция миграции трансгендеров? Как решается жилищный вопрос и как вы решаете вопросы самозащиты?

В целях личной безопасности я хожу по улице с электрошокером и перцовым баллончиком, эти минимальные методы защиты были разработаны на основе личного опыта. У девушек, работающих на улице, есть ресурс взаимной поддержки, но при работе в квартирах это очень сложно. Даже проживание в одном доме нескольких трансгендеров проблематично, потому что клиенты требуют, чтобы они были одни, из-за этого несколько трансгендеров не могут долго жить вместе. Миграция является частым явлением. Как правило, грузинские трансгендеры более неприемлемы, чем трансгендеры других национальностей. Однако следует отметить, что агрессия в этом отношении также непредсказуема. Несколько дней назад в центре города была убита таиландская трансгендерная женщина. Нам также приходится часто менять жилье, потому что люди по соседству к нам недоброжелательны. Мне в этом плане везет, у меня нет необходимости часто менять место жительства.

Какая у вас информация о делах по убийствам трансгендеров Грузии, и в целом, что нужно сделать для снижения трансфобии в стране?

Учитывая то, что происходит или произошло в Грузии, я считаю, что меры наказания должны быть более строгими, даже за словесные оскорбления по гендерному признаку. Государство не должно поощрять преступления, и виновные должны быть должным образом наказаны, чтобы они больше не осмеливались так легко нападать на трансгендеров.

Дело Саби Бериани показало нам, что трансфобия уходит корнями в государственные структуры, поскольку, преступник сначала был арестован только по обвинению в порче имущества, а позже Страсбургский суд постановил, что убийца Саби должен быть приговорен к 10 годам тюремного заключения. Саби Бериани была человеком, который влюблял в себя с первого взгляда… К сожалению, ее больше нет в живых, она стала жертвой трансфобии. Дело Бьянки Шикгуровой было совершенно другим, и мы точно знаем, что она была убита по трансфобным мотивам, однако приговор вынесен по совершенно другой статье и причиной смерти объявлена ​​смерть от удушения газом. Бьянка была сильной и независимой женщиной, вероятно, первой трансгендерной женщиной, которая смело передвигалась на общественном транспорте в Тбилиси. Ее главным посланием было — «Я трансгендер, принимайте меня такой, какая я есть». Это было очень опасно, но это Бьянка и она не могла иначе. Бьянка много сделала для транс-активизма, то что она сделала тогда, до сих пор  приравнивается к героизму. Что касается дела Зизи Шекиладзе, судья прямо приговорил преступника к 10 годам. Зизи была моей подругой. После ранения она прожила всего 7 дней. Я ходила, ухаживала за ней и медленно привыкала к мысли, что она не выживет, что облегчило боль, вызванную его уходом. Зизи очень любила мать и отца , она была теплой и любящей.

Вспомню и других сестер-трансгендеров, умерших в этом году по разным причинам. Лика Концелидзе, умерла от ВИЧ в Батуми, она перестала принимать лекарства из-за проблем, и мы узнали об этом слишком поздно. Когда мы приехали навестить ее, она уже была на грани смерти. Я не так давно знакома с Ликой, но очень сложно наблюдать, как столько товарищей уходят и оставляют нас, потому что элементарные права в Грузии не защищены. Вспомню так же Олико — через несколько дней после начала пандемии, во время комендантского часа, он не успела вернуться домой, перебегала дорогу и была сбита автомобилем. Правда, здесь не было никаких трансфобных мотивов, но из-за нужды и социальных проблем ей пришлось выйти на улицу, заниматься секс-работой и ее жизнь закончилась трагически.

Что бы вы сказали молодым трансгендерам, живущим в Грузии, которые не совершали каминг-аут?

По личному опыту скажу, что транс-видимость в Грузии увеличилась, и шаг за шагом мы продвигаемся вперед. Если семьи не принимают их после каминг-аута, они должны иметь образование, чтобы иметь возможность утвердиться в обществе, и секс-работа сама по себе не должна быть единственным источником их выживания. Я бы посоветовал им обязательно учиться и максимально использовать семейный ресурс в этом случае. Уже есть много организаций, которые определенно внесут свой вклад в их развитие, если у них будет соответствующее образование.

Что бы вы сказали обществу?

Я скажу обществу: Получайте больше информации по этим вопросам. Ведь те, кто нас хорошо знают, не считают нас опасными людьми. Прежде чем показывать на нас пальцем, советую взглянуть на жизнь своих семей, на своих отцов, сыновей, братьев — наши «клиенты» — граждане этой страны, их дети, братья, родственники и т. д.

И самое главное — любите друг друга. Мы ничего не сможем добиться, ненавидя друг друга.

Автор интервью: Нина Угулава.