Май 2021 - Page 2

Давным-давно ко мне на встречу пришла 16-летняя девочка. Прежде, чем мы вошли в комнату, где должны были работать, она на мгновение остановилась, как бы проверяя, готова ли она к разговору — вернуться или остаться?! Наконец она все же осмелилась. Она села на край кресла и ухватилась за подлокотник. Ей было очень трудно начать разговор.

Она говорила тихо и нерешительно. Глаза у нее были потухшие, она отводила взгляд. Как будто мысли девушки начинали бродить, и передо мной оставалось лишь худенькое, не по сезону тепло одетое тело. Мне было трудно спросить — зачем ты пришла? Какова твоя цель? Чем могу помочь? Что ты чувствуешь? Эти вопросы казались мне неуместными, потому что ее тело уже отвечало на все вопросы.

«Давайте, найдите одно слово, которое описывает ваше состояние. Дайте название».

Думала она недолго, будто была готова к этому вопросу.

«Можно Два слова?»

«Да, конечно. Можно и два, и больше.

«Невозможная любовь!» — сказала она, и глаза ее наполнились слезами.

Камень с души упал. Я восприняла эти слезы как знак доверия и как начало процесса. Наверное, любовная травма. Ситуация, вызванная потерей, — подумала я и приготовилась «нырнуть в реку». Это моя метафора. Так я вижу терапевтический процесс.

«Теперь я поняла, как называется мое состояние», — добавила девушка. У меня уже есть заглавие. Я не буду рассказывать, как прошел весь этот процесс. Но важно подчеркнуть, что главное испытание для меня было еще впереди. Она прерывисто, с трудом, но все же рассказывала о своих чувствах: как ей было больно, как любила, как заперла это чувство где-то в воображаемом ящике. Что она чувствовала, когда видела объект любви. «Почему это невозможно?! — думала я. — Зачем прятать, когда ты так любишь и не сможешь это скрыть?!». Такие вот глупости лезли в голову и мне приходилось отмахиваться от этих мыслей, как от надоедливых мух. Ее состояние было похоже на открытую рану, из которой капает кровь, обессиливает, истощает, обедняет, превращает в пустоту. На третьей встрече она также назвала имя своей любимой. Да, вы не ошиблись и точно поняли — она любила человека своего пола. «Ну и что?!» — скажете вы. Для меня это была неожиданная и катастрофически устрашающая информация. Что мне теперь делать? Что я знаю о такой любви? Могу ли я ей помочь? Она уже дважды упомянула, что больше не хочет жить. И что я думаю о такой любви? Неужели я тоже считаю, что это -невозможная любовь? Если я так думаю, то должна быть честной и сказать этой отчаявшейся девушке, что я не могу ей помочь, что я совершенно не понимаю, как можно любить человека своего пола?!

Ох, кто знает, сколько подобных вопросов я задала себе и протащила через темницы разума. Сколько раз у меня тряслись руки от страха, чтоб «как-то не навредить». Чуть не стала «адвокатом дьявола», пока не убедилась, что во мне ничего не изменилось и что я все еще могу ей помочь. Когда она пришла на следующую встречу, она поделилась своими опасениями: «Я думала, вы меня больше не примите». Затем мы работали над еще более глубокой болью. Это было около 12 лет назад. Теперь эта девушка больше не живет в Грузии. Она обрела счастье, но здесь, в этой стране, ей это не удалось. Прежде, чем я рассказала вам эту историю, я спросила, могу ли я поделиться своим первым опытом работы с представителем ЛГБТК-сообщества. Она согласилась, и я осмелилась поделиться с вами этим опытом.

Когда мне предложили написать эту статью, мне задали много вопросов:

—  Когда и как член ЛГБТК сообщества понимает, что его или ее  ориентация или гендерная идентичность отличается от ориентации окружающих людей? О чем он или она думает в это время?

—   Есть ли период самоопределения и что в это время происходит, какие процессы происходят в сознание человека? Каковы признаки принятия себя?

—  Почему человеку может быть сложно принять собственную ориентацию или гендерную идентичность и если не получается, как это проявляется и каковы последствия?

—  Если мы хотим, чтобы семья, друзья, общество знали нас, как представителей сообщества ЛГБТК, является ли это выражением нашей психологической проблемы или это необходимость? Почему мы хотим открыться? Кому и/или в каком возрасте мы чаще всего открываемся? Проводились ли исследования по данному вопросу?

Пришлось многое вспомнить и перечитать. Особенно просмотреть мои записи, которые я всегда делаю. Было одно странное совпадение: именно во время этого размышления я наткнулся на подкаст Саломеи Асатиани о Тони Моррисоне, и пока я читала мои записи, услышала фразу: «Если ты можешь быть высоким только тогда, когда другой стоит на коленях, то у тебя серьезные проблемы». Эта фраза меня сильно потрясла, как и автора подкаста. Тони Моррисон рассматривает расизм как проблему белых, точно так же можно гомофобию воспринимать как проблему гетеросексуалов.

Кто знает, сколько раз мне было стыдно за людей, которые наносят такие сильные физические и душевные раны «кому-то другому». Горька доля тех, кого отвергли из-за различия, тех, кого постоянно преследуют, даже члены собственных семьей их отвергают, отвечают отвращением вместо любви; пытаются не замечать их, запереть в одиночестве. Постоянно возникает вопрос — почему? Кто так установил и решил? Основная проблема в том, что у нас, людей, не хватает силы справиться с величайшей человеческой слабостью — чувством превосходства над другими. Кто установил эти стандарты, кто выдумал эти преимущества?! Может мы?! Это же иллюзия! Боже, как в человеке может возникнуть чувство превосходства над другими, как такое может быть?!

Теперь я хочу вернуться к заданным вопросам. Как формируется иная ориентация? — Что это за путь? Но сперва мы должны сказать, что существует феномен стресса меньшинств, который не существует изолированно и представляет собой своего рода смесь социологических или психологических теорий, суммируя которые Илан Х. Мейер констатировал, что человек со стигматизированной социальной идентичностью может испытывать стрессоры, связанные с его или ее идентичностью, а также стрессоры, которые испытывает каждый человек (И. Х. Мейер, 2003). Связанные с идентичностьюстрессовые факторы, которые исходят от окружающей среды, выражаются в словесном или физическом притеснении, принуждении, насилии, отрицании ЛГБТК людей и их сексуальных отношений, игнорировании или обесценивании структуры семьи. С подобным отношением эти люди могут сталкиваться в повседневной жизни. Несмотря на то, что при некотором усилии они могут адаптироваться, со временем негативный опыт накапливается и может быть разрушительным для человека (И. Х. Мейер, 2003).

На личном уровне существуют еще более сильные стрессоры, вызванные субъективными восприятиями и оценками. Гомофобные установки общества часто отражаются на геях, лесбиянках, бисексуалах или трансгендерах и влияют на их самооценку, убеждения и веру в распространение идей, вызывает гомофобическое отношение к себе, отрицание своей ориентации, что может стать причиной сокрытия гендерной идентичности. Поэтому гомофобные взгляды, широко распространенные в обществе, приводят к отрицанию самого себя и заставляют считать себя недостойным (Frost 2011). Этот тип стресса связан со многими глубокими психологическими проблемами, которые часто приводят к потере смысла жизни и суицидальным мыслям или действиям.

«Постоянно меня что-то съедает изнутри, думаю, что я сама себя съедаю»

«Прежде чем другой выразит отвращение ко мне, я уже ненавижу себя»

«Хочу, чтоб для себя я чего-то стоила»

«Я думаю, что держу в руке ромашку, отрываю лепестки и спрашиваю — любит не любит?! В первую очередь это касается меня. Люблю ли я себя?!»

«Я не знаю, как любить себя, когда меня учили только отрицать и ненавидеть»

Поэтому ответ на вопрос – Cominng-out — необходимость или «выражение нашей психологической проблемы?!» — однозначен: Это примирение с самим собой, любовь к себе и, в некоторой степени, преодоление этого двойного стресса.

Согласно новым моделям развития личности, ЛГБТК-люди проходят примерно те же стадии развития личности, что и все мы. Эти модели основаны на концепции Эриксона и Салливана, согласно которой кризис на каждой стадии развития должен быть преодолен, прежде чем он сможет перейти на следующий уровень. Авторы также обсуждают влияние процесса социализации на человека, где важно, чтобы личность сама развивалась и формировалась на основе межличностных отношений и на собственной природы. Предлагаемая модель включает пять этапов: период до раскрытия (Pre coming-out); открытие (coming-out), распознавание (exploration), первые отношения (first relashionships) и интеграция идентичности (identity integration).

Прежде чем перейти непосредственно к описанию этих шагов, нам необходимо затронуть несколько вопросов: во-первых, эта модель не подразумевает, что каждый человек точно пройдет все перечисленные шаги. Человек может застрять в какой-то момент или вернуться к предыдущей стадии, либо вообще не сможет достичь стадии интеграции идентичности. Однако интеграция идентичности, являющаяся высшим этапом, зависит от завершения предыдущих этапов. Развитие для многих людей довольно хаотично, более флюидно или компиляционно, чем описано в этой модели. Эта схема полезна для того, чтобы помочь терапевтам лучше понять, что испытывают пациенты, проходя этот трудный путь. Достоверность этой модели требует пересмотра и повторного исследования.

Период до раскрытия (Pre coming-out)

Ребенок 2-4 года уже знает свою половую принадлежность, отличает мужчин и женщин друг от друга (по одежде, внешнму виду, тембру голоса), еще до дошкольного возраста ребенок проявляет интерес и усваивает информацию, касающуюся пола. С трехлетнего возраста наблюдается повышенный интерес как к своим собственным, так и к половым органам противоположного пола, их пытаются показать, потрогать своими руками.

Объект идентичности, выбор, несомненно, формируется в раннем возрасте, возможно, что на сознательном и предсознательном уровне ребенок и члены семьи уже знают с этой стадии, что сексуальная ориентация ребенка «другая». Эти знания могут оказать существенное влияние на ребенка и родителя. В эти ранние годы ребенок усваивает этические ценности в семье и обществе, производит интернализацию правил и, таким образом, узнает, что гомосексуализм — это неправильно, что чувства к человеку своего пола означает отрицание, и это стыдно, что существуют установленные нормы, с кем создавать семью, как жить; кого любить, а кого нельзя любить. Уже на этом этапе ребенок чувствует себя «другим», инопланетянином и одиноким. С возрастом у таких детей развивается заниженная самооценка. В результате люди защищаются от этого осознания рядом определенных защитных механизмов: отрицание, подавление или сублимация. Фишер (Fischer) отмечает, что «отрицание обоснованности своих чувств, воздержание от их выражения вызывает боль и возвращает эту энергию негатива «внутрь». С годами эти маленькие отрицания будут иметь кумулятивный эффект».

Человек на этом этапе, не осознающий те чувства, которые он испытывает к людям своего пола, не может описать, что не так. Он чувствует разницу и внутренний конфликт, который часто проявляется в виде поведенческих проблем, психосоматических заболеваний или многих других симптомов. На этом этапе рассматриваются разные способы решения конфликта. Некоторые решают и совершают самоубийство, некоторые скрывают от себя и от других те чувства, которые вызваны его отличием от других, продолжают страдать от низкой самооценки и депрессии. Здоровое решение на этом этапе — встретиться лицом к лицу с экзистенциальным кризисом. Принятие того, что ты другой, означает преодоление барьера защитных механизмов и признание чувств к человеку своего пола.

Coming out

Люди переходят на эту стадию после признания своих собственных гомосексуальных чувств. Это первая задача этапа раскрытия. Прежде всего, вы должны признать свои собственные мысли, свое мышление. Пламмер и Ли называют этот шаг пунктом назначения. Пламмер отмечает, что «это первые сознательные или частично сознательные моменты, когда человек воспринимает себя как гомосексуала». Хенкен и О’Дауд называют этот шаг осознанием, Данк — идентификацией, а Грейс — признанием.

Исследования показывают, что средний возраст, в котором люди начинают осознавать гомосексуальные влечения, составляет от 13 до 18 лет. Согласно различным исследованиям, этот возраст различен у мальчиков и девочек. Согласно исследованию Джея и Янга (1979), средний возраст девочек — 18 лет, а мальчиков — 13-14 лет. Согласно другому исследованию, мальчики узнают о своей гомосексуальности примерно в возрасте 17, а девочки — в возрасте 15 лет. Однако нельзя забывать, что все индивидуально и определить точный возраст невозможно. Часто бывает так, что люди осознают свои гомосексуальные чувства (независимо от того, проявляли они их или нет), но не принадлежат к этой группе. Впрочем, они не могут выразить эти чувства, рассказать о них.

Когда человеку удается распознать и признать свои чувства, он сталкивается со следующей задачей — совершить Coming-out, т. е. рассказать об этом другим. Цель этого действия — запустить процесс принятия себя. Начать процесс самопроявления вовсе не подразумевает обязательных публичных заявлений: это признание себя и возможность поделиться этим с кем-то важным для тебя. Из-за необходимости внешнего подтверждения люди часто рискуют заявить о своей сексуальной ориентации в надежде, что их не отвергнут. Это очень критическая точка, и реакция того, кому сообщают эту информацию, может иметь огромное влияние. Если реакция отрицательная, она может усилить все старые отрицательные представления, а если она положительная, человек противостоит старым отрицательным чувствам, дает себе право позволить и принять свои собственные чувства, что отражается на самооценке.Исследования показали, что положительная гомосексуальная идентичность связана со здоровым психологическим регулированием. Кроме того, Данк обнаружил, что частота чувства вины и одиночества, а также потребность в консультации с психиатром и психологом снижается по мере того, как человек проводит больше времени со своей собственной гомосексуальной идентичностью. Однако никто не может сам выработать такую ​​самооценку как «принятый», «оцененный». Человек должен пойти на риск, чтобы получить признание других. Человеку важно тщательно выбрать человека, которому он сообщает о своей гомосексуальности. Однако это никогда не бывает полностью ясным, и часто люди не могут предсказать, какой ответ будет у их друзей, коллег, членов семьи. Важно, чтобы именно эти первые люди приняли гомосексуальность человека. Когда человек получает признание, по крайней мере, от нескольких человек, противостоять отрицанию становится легче. Принятие со стороны близкого человека означает больше, чем принятие со стороны незнакомца. Некоторые люди не рассказывают близким (часто гетеросексуалам) друзьям о своей ориентации и ищут это признание у своих друзей геев или лесбиянок. Это может быть упущенная возможность. Лица с другой сексуальной ориентацией и с гендерной идентичностью обретут больше спокойствия и уверенности в себе, если будут приняты значимыми для них гетеросексуалами.

Когда родители, члены семьи узнают о сексуальной ориентации своего ребенка, сестры, брата, им требуется время, чтобы признать это. Сегодня для многих гомосексуалистов шансы, что члены их семьи примут это положительно невелики с самого начала. Однако это не значит, что не следует говорить, что каждый случай нужно изучать индивидуально. Часто бывает так, что родители и члены семьи воспринимают сообщение позитивно; если человек встретил одобрение у других важных для него людей, ему легче справиться с неодобрением членов семьи. Важно, чтобы он проявил терпение, переждал переживания членов семьи. Родители часто оплакивают нарисованный ими же образ детей, переживают, что они не будут жить так, как они себе представляли. Гомосексуалистам нужно найти в себе силы помнить, что им потребовалось много времени, чтобы принять и признать свое собственное гомосексуальное «я»! Точно так же нужно время и членам семьи, родителям.

Распознавание (exploration)

Это этап экспериментов с новой сексуальной идентичностью. Это первый серьезный опыт сексуальной и социальной активности. Если у человека есть возможность общаться и говорить с другими о своей сексуальности, и это общение является открытым, откровенным, искренним, это позитивное «я» является предпосылкой для формирования образа. Касс рассматривает этот процесс как первый опыт в направлении толерантности к идентичности, который ведет человека к принятию идентичности. На этом этапе люди сталкиваются с несколькими проблемами. Первая — это развитие навыков межличностного общения, чтобы встречаться и общаться с людьми, имеющими схожие сексуальные интересы. При общение с гетеросексуалами люди, имеющие гомосексуальные преференции, могут иметь значительные проблемы с точки зрения коммуникативных навыков и, следовательно, интеграции в обществе.Во-вторых, некоторым людям необходимо развивать чувство личной привлекательности и сексуальные компетенции. Вступая в сексуальные отношения, для представителей своего пола они чувствуют себя более привлекательными. В-третьих, это также очень помогает человеку, если он обнаруживает, что его самооценка не основана на его сексуальной привлекательности. Некоторые люди «заперты» в ощущении, что их самореализацию возможна только в сексуальной привлекательности. Многие люди часто сбиваются с пути к своей цели, в подростковом возрасте и в приключениях, типичных для этого периода. Подростковый возраст известен бунтарским, часто самодеструктивным поведением. Одним из препятствий на пути к успешному завершению процесса исцеления является потребление веществ, которые помогают облегчить боль. Часто это риск зависимости от алкоголя или других веществ. В связи с этим людям на данном этапе необходима серьезная помощь и поддержка, ведь употребление веществ «помогает» облегчить боль, которая присутствует с детства, справиться с постоянным давлением окружающей среды.Употреюление аркотиков также может быть связаны с проявлением сексуальности, что приводит к проблемам с развитием интимности.

Первые отношения

После изучения сексуальных и социальных экспериментов необходимо рассмотреть вопрос о близости, что очень важно. На этой стадии развития человеку необходимо понять, как действовать в гомосексуальных отношениях, особенно тогда, когда нормой является что-то совершенно иное — гетеросексуальные отношения. По разным причинам первые отношения могут быть даже ужасными. Негативное отношение к гомосексуализму также может привести к постоянному саботажу в установление и поддержание этих отношений. Особую роль здесь играет следующий стереотип: «Отношения геев и лесбиянок полны боли или негатива и никогда не длятся долго».                               

Также первые отношения характеризуются интенсивностью, чувством собственничества и отсутствием доверия. Сильная потребность в близости часто становится причиной отчаяния. Один или оба партнера самоотверженно стремятся сохранить отношения и сделать их идеальными. Если они пытаются быть независимыми друг от друга, это интерпретируется как потеря любви. В то же время это давление и ожидание приводят к потере сексуального интереса, что является еще одним «доказательством» того, что любовь «перегорела». Часто случается так, что интерес к сексуальной активности выходит за рамки существующих отношений. Этот интерес часто становится окончательным доказательством того, что любовь неполноценна и отношения заканчиваются. Первые отношения заканчиваются турбулентно, часто так, что один или оба партнера могут вернуться к стадии эксплорации (изучения того или иного симптома для диагностики), будучи уверенными в том, что долгосрочные отношения для них невозможны. Некоторые даже не пытаются снова завязать отношения; другие продолжают попытки. Для однополых пар очень мало примеров того, как должны выглядеть отношения. В то же время агрессивность к таким отношениям со стороны общества достаточно высока. Многие пары не получают признания и поддержки со стороны друзей и общества.

Самая большая «ловушка» и проблема в этих отношениях — это кризис идентичности «я» одного из партнеров. Интимные отношения часто начинаются еще до преодоления вызовов, связанных с раскрытием на этапе выяснения. Если пара скрывает гомосексуальность от друзей, членов семьи, общества, это вызывает большую напряженность в их отношениях. Если одному из партнеров не удается успешно раскрыться, то в это время будет довольно сложно оставаться в отношениях. Некоторые отношения заканчиваются из-за этого давления.

Интеграция

Грейс называет этот этап самоопределением, реинтеграцией. Он описывает это как бесконечный непрерывный процесс развития, который длится всю жизнь. В этот момент возникают новые чувства к себе. По мере того, как люди находят новые возможности и концепции, возникают новые социальные связи. Грейс описывает, что люди решают разные задачи на разных уровнях в зависимости от существующих обстоятельств. Например, возвращение к стадии прояснения и экспериментирования после завершения отношений или возвращение к coming out, чтобы поделиться с членами семьи, сотрудниками, коллегами, друзьями о своей ориентации. Отношения на этом этапе более прочные и приятные, потому что кризис предыдущих этапов преодолен, и любовный роман свободен от чувства собственности. Эти отношения основаны на доверии и свободе. Психологически люди более готовы к естественному прекращению отношений, если в этом возникает необходимость. Кроме того, они сталкиваются с другими проблемами, связанными со взрослой жизнью. У человека с интегрированной идентичностью больше шансов справиться со всеми жизненными проблемами и реализовать себя.

Словом, таков путь к интеграции. К сожалению, вокруг нас много случаев, когда у людей нет возможности пройти эти этапы и добраться до последней ступени. Вы, вероятно, увидите, что этот путь довольно болезненный. Он сопровождается страхом, ненавистью и постоянным криком «у себя дома будь кем хочешь», что на самом деле противоречит очень важному для человека процессу — принятию себя, интеграции. А в последнее время были нарушены границы «собственного дома», который больше не является безопасным местом для человека другой сексуальной ориентации и идентичности.

Я работала с большим количеством человеческой боли. Но, очевидно, впервые я увидела, что такое трепет — этот невыразимый страх, смешанный с великим духовным страданием. Я никогда не слышала ни от кого такого отчаянного, горестного крика, который погружает в ужасную беспомощность, где еще раз осознаешь, что проблема этих людей связана с нами. Нам нужно измениться и стать лучше.

Почему нужно говорить о буллинге?

Прежде, чем начать писать статью, я выслушала много публичных выступлений на данную тему. Не думаю, что рассуждать о гомофобном буллиге, — как и о любом другом, можно с чужих слов.  Его нужно прочувствовать, увидеть, провести сквозь сердце и тело. Иначе он навсегда останется «вопросом», насильник и жертва – статистикой, а все мы – зрителями. Наверное, главным минусом мероприятий, направленных против буллинга, является то, что анти-буллинговые стратегии разрабатывают люди, которые на себе его не испытали. И выступления нам предлагают программно-политические, с точки зрения взрослых, без учета характерного для детей и подростков поведения и системных вызовов.

Ниже я буду говорить о буллинге более академично, а пока прошу вас представить, что вы идете в значимое для вас место, к важным для вас людям, еще не окрепнув – ни эмоциально, ни гормонально, ни физически, ни метнально. Вы приходите в школу – закрытую систему со строго прописанными правилами одобрения, соперничества, самоутверждения, успешности и неуспешности, как достичь популярности и как не стать изгоем.  В этот момент эти правила для вас важнее всего в на свете. Сверстники – движущая сила вашего существования, а общение с ними – важнейщий инструмент познания себя. И вот, вы входите в эту данность, тогла как и дома у вас не все гладко, и там вас не принимают, и сами вы на самом деле не понимаете, как принять себя. Вам даже не совсем ясно, кто вы есть, что происходит, чего вы хотите и чего не хотите. Вы просто чувствуете, что любите иначе, иначе испытываете симпатии, иначе выглядите, и вас воспринимают иначе, — вобщем, все не так, как вам передают посредством медия, семейных историй и длугих источников. И над вами смеются, не желают садиться рядом, вас бьют, пишут обидные комментарии в социальных сетях, не добавляют в общие чаты, поджидают после школы и пинают, сплетничают, выдают ваши тайны, унижают в присутствии других, а вы ничем, ну просто ничем не заслужили подобного отношения (и чем же можно заслужить такое?!), ведь вы просто тот, кто вы есть, и больше ничего. А эта закрытая система, — школа, вас не принимает, потому что то, кем вы являетесь, представляет опасность для существования и стабильности этой системы. В качестве выхода вам предлагается: 1. Усилиться и защищаться (как-то так. Вот проснетесь в один прекрасный день, усилитесь и преодолеете эту позицию уязвимости, которую вы не выбирали); 2. Обратиться к взрослому, который, во-первых, и сам не лишен гомофобных сантиментов, а во-вторых, на самом деле не сможет вас защитить.

Именно поэтому так высок показатель самоубийств среди членов ЛГБТК-сообщесва, особенно среди молодежи. Например, в США число самоубийств среди ЛГБТ подростков в три раза превышает показатель случаев суицида среди подростков гетеросексуальной идентичности.^[1]

Проблематика гомофобного буллинга является предметом многих исследований. Например, одно из исследований, проведенных в Испании, выявило, что ученики, не идентифицированные как гетеросексуалы, чаще подвегаются агрессии и буллингу, что 20% кибербуллинга приходится как раз на представителей иной сексуальной идентичности^[2]. Согласно проведенному в Грузии в 2020 году исследованию, 28,6% опрошенных говорит о буллинге на основании гендерного самовыражения; одной из основных причин насилия над учениками является маскулинная или феминная социализация детей: «Мальчик должен быть мужественным, а девочка – женственной, иначе они подвергаются притеснениям»^[3]. Исследование, проведенное в общеобразовательных школах в 2015 году показало, что учащиеся часто становятся жертвами буллинга по причине религиозной, гендерной и сексуальной идентичности; в определенный промежуток учения в школе, в основном в 7-9 классах, большая часть учащихся принимает участие в буллинге^[4].

Можно привести целый список международных и поместных исследлваний, хотя, как мне кажется, мы уже прошли тот этап, когда приходилось доказывать существавание буллинга, когда для выявления проблематики гомофобного буллинга приходилось проводить опросы, углубленные итервью, когда требовались корреляции и регрессивный анализ; мы прошли этап, когда нужно бвло цитировать: «В последнее время значительно возросло число самоубийств среди детей… в рекомендаци конвенции по правам детей подчеркивается, что одной из основных причин случаев суицида среди детей является насилие, в том числе буллинг в школе».^[5] Все это больше не нужно доказывать. Безусловно, гомофобный буллинг причиняет боль, безусловно, он приносит вред как жертве, так и насильнику, безусловно, подросткам приходится с этим сталкиваться и многие из них не выдерживают давления и решают, — чем жить вот так, лучше не жить вообше. Буллинг оставляет неизгладимый след, оказывает травматическое влияние на психику. Представьте, что бы вы чувствовали, если бы систематически подвергались жестокому насилию?

И не нужно в тысячный раз повторять, что школы не в сосотоянии справиться с гомофобным буллингом (да и с любым другим видом буллинга); они просто не готовы к этому, да и усилий не прилагают, а предпринисаемые ими действия просто неоправданны. Об этом свидетельствует не одно исследование.  Мне кажется, пришло время перестать рассматривать гомофобный буллинг, как отвлеченную теорию и взять на себя свою маленькую личную долю ответственности за подростков, которым больно.  Как бы патетически это не звучало, «Не стоит она [гармония мира] слезинки хотя бы одного только замученного ребенка»^[6].

Что такое буллинг?^[7]

 Определение

Буллинг определяется как нежелательное, агрессивное поведение в школе, в результате которого как жертва, так и агрессор испытывают серьезные длительные проблемы.

Для того, чтобы поведение трактовалось как буллинг, оно должно отвечать двум основным принципам:

1. Неравномерное распределение власти, т. е. у детей, осуществляющих буллинг, ее больше. Нпример, они могут быть сильнее физически, знать чью-то тайну, быть популярными среди сверстников и т. д. Баланс власти нестабилен и может меняться, меняются также роли «булла» и жертвы; усилия, направленные на сохранение власти – неотъемлемая часть повседневной школьной жизни.  Например, в гетеронормативном обществе гетеросексуалы пользуются большей властью и привилегиями (принимаются семьей, обществом, и т. д.), нежели люди, воспринимаемые как гомосексуалы или гендерно неконформные (считаются грешными, больными, ущербными, разврантыми и т. д.).

Виды буллинга

Буллинг может быть:

словесным (насмешки, угрозы);

социальным (игнорирование, маргинализация, распространение сплетен, публичное осмеяние);

физическим (избиение, плевки, толчки, порча принадлежащих жертве предметов).

Вовлеченные в буллинг стороны

Рассмотрим стороны, непосредственно участвующие в буллинге, и т. н. зрителей. Непосредственные участники буллинга:

·       Агрессор (или — англ. bully), т. е. тот, кто осуществляет буллинг.  Это ребенок, осуществляющий в отношении сверстников анрессивные действия (агрессивные действия против людей другого возраста буллингом не являются. Это иная форма насилия).   Как правило, к подобным действиям ребенка либо подростка подталкивает ряд риск-факторов.

·       Жертва, против которой осуществляется буллинг. В нашем случае это ребенок либо подросток, на которого нападают именно по причине его/ее сексуальной и гендерной идентичности.

·       Если ребенок не вовлечен в буллинг непосредственно, он может усилить либо ослабить его косвенно. Поэтому важно, чтобы ребенок знал, какие действия он может предпринять в данной ситуации.  В буллинге также участвуют:

·       Помощники. Они не являются зачинщиками буллинга, но помогают буллу и иногда могут сами осуществлять насилие.

·       Заинтересованные зрители. Это аудитория буллинга, подначивающая агрессивные действия смехом и комметариями.

·       Неитральные зрители. Те, кто не вмешивается в буллинг, не подначивают, но и не пытаются остановить агрессора.   Хотя «статус кво» аудитория — все же аудитория, а исследования показывают, что аудитория побуждает булла к демонстрации власти.

·       Защитники. Дети, активно пытающиеся остановить буллинг и защитить жертву.

Где может осуществляться буллинг?

Ответ прост — везде. Если в школе буллинг официально порицается, булл попытается подстеречь жертву в неприметном месте: в туалете, школьном дворе, под лестницей. Если насильнику нужна аудитория, это может быть коридор, либо классная комната, а если ему нужна более обширная аудитория, он прибегает к кибербуллингу, нападкам либо маргинализации в интернет пространстве. Кибербуллинг – нападки в социальных сетях, удаление из групп, недопущения на мероприятия, распространение порочащей информации не менее болезненно, чем оскорбления, пережитые в реальном пространстве.   Как же мне повезло, что результом испытанного мною буллинга были синяки от пневматического ружья, а не выставленные на всеобщее обозрение «скрины».

Гомофобный буллинг

Все, что было сказано выше, касается любого, в том числе гомофобного буллинга. Жервой  гомофобного буллинга может стать каждый, кто:

— Откроет тайну о своей сексуальной или гендерной идентичности другу, который впоследствии распространит эту информацию без его на то согласия. Расрытие сесуальной идентичности подростка или ребенка без его согласия – это буллинг, потому что таким образом он оказывается в уязвимой, незащищенной позиции. Информация может просочиться и случайно, от чего положение жертвы может стать еще более тяжким.

—  По какой либо причине считается окружающими лесбиянкой, геем, бисексуалом или трансгендером. В то же время позиция ребенка либо подростка по отношению к собственной сексуальной или гендерной идентичности для булла значения не имеет.

—  Является братом, сестрой или другом открытого негетересексуала и поддерживает его.

 Что можем сделать мы?

Наверное, самый главный вопрос, который мы задаем себе по поводу всего вышесказанного: Что делать? Ясно, что до системных преобразований еще далеко и надеяться на них мы пока не можем. Конечно же, следует учитывать все те рекомендации, которые предлагают исследователи и эксперты. Но что нам делать именно сейчас, пока у нас нет отлаженной системы? Что делать, если не только сексуальность, но даже серьга, цвет волос, слегка неконформное поведение может стать поводом для причинения ребенку либо подростку моральной и физической боли?

Давайте, начнем с булла. Для чего ему насилие? Для того, чтобы самоутвердиться, чтобы выглядеть крутым, чтобы получить некую пользу от своих привилегий, своего социального статуса. Всего этого он может достичь и другим путем, но булл этого пути не видит. Легко продвинуться за счет унижения другого. Если нам повезло и мы получили шанс изменить жизнь человека к лучшему, если мы оказались в школе в качестве учителя, классного руководителя, директора, психолога, приглашенного эксперта, тренера, активиста, пытающегося изменить систему, у нас появляется возможность показать насильнику, что существуют более здоровые пути соперничества и самоутверждения.  Неестественно, когда в одном пространстве замкнуто большое количество сверстников, и подобная среда создает условия для жесткой конкуренции. Мы, взрослые, должны своими действиями и отношениями прививать ценности, которые разрядят эту сложную обстановку. Довольно романтизировать школу. Все мы помним, как трудно нам пришлось, каких усилий стоило достичь среди сверстников определенного статуса, сколько энергии требовалось для его сохранения. Если в школе недоступны спортивные мероприятия, соревнования, неформальные методы образования, такие, как клубы и кружки, если подростку некуда приложить свою энергию, то булл обязательно выберет легчайший путь самоутвеждения. Если же все это в школе доступно, мы должны помочь буллу включиться в процессы.  В обсуждении природы буллинга обязательно участие всей школы, например, посредством формальных дебатов. Желательно принять меры до проявления буллинга, так как избежать насилие проще, чем управлять уже начавшимся процессом.

Как правило, булл сам сталкивался с агрессией и усвоил, что лучший путь решения проблемы – подавление слабого. Следует отметить, что дихотомия сильный-слабый на самом деле искуственная, что обладатель негетеросексуальной идентичности слаб лишь потому, что мы коллективно считаем его таковым. Поэтому, для преодоления буллинга необходим эмпатический диалог, который поможет выяснить семейную ситуацию подростка и установить первоисточник агрессии.

Но главное, что мы можем сделать, это усмирить живущего в наших головах булла. Сколько бы кружков не открылось в школе, сколько бы корректных мыслей мы не высказали, если мы, работники школы, в глубине сердца согласны с тем, что из-за серьги того мальчишку можно бить, мы никогда ничего не изменим. Поэтому хочется спросить: Какой нам урон от того, что кто-то – гей, лесбиянка, бисексуал или трансгендер? Почему этот факт задевает нас настолько, что мы не противостоим буллингу? Это не риторический вопрос. Нам так много раз говорили, что человек с иной сексуальной или гендерной идентичностью – это плохо, что мы поверили. Но осознаем ли мы, что именно нас раздражает?

В то же время обязательно работать и с жертвой насилия. Каким бы несправедливым это не казалось, но для того, чтобы противостоять буллингу, жертва должна стать сильнее. Т. е. жертва сама должна приложить усилия, понять свою значимость, свою ценность и не позволять себя буллить. Естественно, я не имею ввиду случаи физической расправы, когда агрессор сильнее жертвы, либо ей приходится противостоять нескольким противникам. Мы знаем не один пример фатального исхода подобных конфликтов. В подобных случаях реагировать следует строго и незамедлительно. Но мы можем помочь жертве противостоять насмешкам, маргинализации, сплетням, кибербуллингу, показать, что все это временно, указать на ее сильные стороны, помочь принять себя даже тогда, когда сверстники не считают ее ровней. Может приятие и одобрение со стороны сверстников и важнее, чем наше, но мы можем помочь заложить основу для принятие подростком самого себя; чтобы по окончании школы буллинг не стал травмой, которая будет преследовать его и мешать нормальной жизни. Мы можем показать, что уважаем его, что кроме позиции насильника в мире есть и другие отношения.  Чем сильнее становится жертва, тем меньше возможности у сверстников определять ее значимость и тем меньше у насильников возможностей для буллинга.

Мы также упомянули наиболее лекгоуправляемое, но очень важное звено буллинга – зрителей. В случае с неитральными зрителями у на есть шанс изменить ситуацию малыми усилиями. Если у булла не будет аудитории, случаи буллинга сократятся. Следует активно пртивостоять буллингу в школах, сделать так, чтобы буллинг стал неприемлемым поведением. Направьте вашу образовательную активность на то, чтобы убедить зрителей не поощрять буллинг. Это та сфера, которую сравнительно легко вможно изменить посредством подачи правильной информации и правильного отношения.

Вместо заключение

Когда мне было 17, я по обмену училась в Америке. Историю нам преподавала очень интересная молодая преподвательница. Она замечательно знала свой предмет и много усилий прилагала к тому, чтобы ученикам было легче усвоить материал. Она давала нам задания и слушала нас, уроки были интерактивными. Мы всегда чувствовали, что на ее уроках можем выражать свое мнение. В то же время она была строга, без поблажек оценивала выполненное задание и не прощала, если его не выполняли. Благодаря такому подходу она завоевала у нас авторитет, ее слово для нас было значимо. Помню, однажды на уроке мальчики перекидывались записками, смотрели в мою сторону и смеялись. Я по сей день не знаю, что они писали и что происходило. Учительница забрала у мальчиков записки, просмотрела и очень разозлилась. «Что мы здесь учим целый год? Мы изучаеем, как развиваются демократические страны, не так ли?». Все хором ответили «да» на этот риторический попрос и умолкли. Потом она спросила: «Разве одним из условий развития не является то, что мы уважаем все нации?».  «Да», — промямлили мы. Дальше: «Разве не каждый человек, независимо от национальности, не заслуживает уважения?». Мы снова пристыженно оветили – «да». Она обвела класс взглядом и сказала: «Хорошо». Больше такого не повторялось.

С тех пор прошло 20 лет. Ни до, ни после, за меня не заступался ни один педагог. Даже тогда, когда мне причиняли физическую боль. И сейчас мне так же обидно, как и тогда. То, что делала эта девушка, вызывает восторг: как вела себя в течение года, как добилась нашего уважения, с каким уважениям обходилась с нами и насколько значимым оказалось для нас недовольство такого авторитета; она показала неприемлемость такого поведения не противопоставив насильника и жертву, то есть меня; она сделала так, что действия насильников стали ответственностью всего класса и показала связь этих действий со значимыми понятиями. И все это просто и понятно для подростков, без философствования и углублений. Вот так смогла она воздействовать на случай буллинга.

Когда срок моего обучения истек, учебный год еще не закончился. Я уехала не попрощавшись, не завершив учебный год, без выпускного. Помнится, в мой последний учебный день все сидели в классе, а я бродила по коридорам и ревела. Уезжать не хотелось. Так вот, я села и написала учительнице истории благодарственное письмо и нарушила школьные правила: влетела в класс посреди урока и передала письмо из рук в руки.

Перенесенный за время учения в школе сексистский буллинг сильно повлиял на меня, так что будучи открытым, коммутикативным и контактным человеком, я не доверяю ни оному мужчине; если мужчина садится рядом, мне становинся некомфортно и я начинаю защищать личное пространство.  Это не в силах изменить ни терапия, ни переосмысление прошлого… Но я по сей день помню действенное вмешательство молоденькой учительницы из маленького городка в штате Юта. Из Америки я вернулась преображенная, окрепшая, более уверенная в себе.  Мне нужено было доказательсво того, что несмотря на то, что со мной произошло до того, существует иной путь, существует альтернатива; мне нужно было, чтобы хоть раз кто-то вступился за меня публично. Нужно было так сильно, что и теперь, 20 лет спустя я вспоминаю об этом с благодарностью.

Не стану утверждать, что именно из-за этого я выбрала профессию, благодаря которой могу помогать людям. Но я точно знаю, что тот случай показал мне силу эмпатии. Наша привилегия — остановить гомофобный буллинг; наша привилегия — вспомнить свою боль и придать ей смысл; наша привилегия – помогать другим; наша привилегия – не оставаться зрителями.

Автор – психолог Лика Барабадзе

___

[1] CDC. (2016). Sexual Identity, Sex of Sexual Contacts, and Health-Risk Behaviors Among Students in Grades 9-12: Youth Risk Behavior Surveillance. Atlanta, GA: U.S. Department of Health and Human Services. https://www.cdc.gov/mmwr/volumes/65/ss/pdfs/ss6509.pdf

[2] Paz Elipe , María de la Oliva Muñoz , Rosario Del Rey^.. Homophobic Bullying and Cyberbullying: Study of a Silenced Problem. https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/28569622/

[3] ტაბიძე ნუკრი, ხათუნა ხარჩილავა (2020). ქვიარ ბულინგი სკოლაში. თანასწორობის მოძრაობა. http://www.equality.ge/6576

[4] სუბელიანი ანა, აჩო ხაჩიძე, ჰომოფობიური ბულინგი საჯარო სკოლებში, https://osgf.ge/bulingis-prevencia-skole/

[5] https://osgf.ge/bulingis-prevencia-skole/

[6] Ф. Достоевский, «Братья Карамазовы»

[7] https://www.stopbullying.gov/

Сегодня, в двадцать первом веке, мы живём в обществе, которое нас возмущает, в обществе, где гендерное угнетение и неравенство принимаются как норма.

Как мир стал таким? Как мы пришли к обществу, в котором угнетение, неравенство, гендерная дискриминация и насилие  стали нормой? В этой статье я попробую ответить на эти вопросы.

Людей всегда интересует первоисточник их поведения. Мы пытаемся найти ему разные объяснения. Гендерное угнетение и неравенство общество иногда пытается оправдать «законами природы», неосознанными стереотипами или устоявшимися общественными нормами, причиной которых является существующие древних времён суеверия. Но сегодня учёные предлагают более точные и исчерпывающие ответы на вопрос о том, как формируется поведение человека в обществе.

Социология определяет общество, как объединяющую индивидов систему взамиоотношкений. (Giddens, 1997). Именно в обществе формируются культурные нормы, которые включают гендерные роли, социальные статусы и нормы приемлемого или неприемлемого поведения.

На протяжении всей истории разные типы общества развивались и меняли свою форму. В этих древних обществах были заложены основы: гендерные роли, социально приемлемые или неприемлемые модели поведения и со временем угнетение женщин стало нормой. Одной из древнейших форм общества является объединением охотников и собирателей.

Охотники и собиратели.

В этом типе общества люди объеденяются в племена и добывают себе пропитание охотой и собирательством. Основное их достояние – оружие для охоты и орудия земледелия, различия в материальном положении ничтожны,  члены племени не делятся на богатых и бедных.

В обществе охотников и собирателей принятие важных решений зависит от возраста. «старейшины», то есть самые пожилые члены общества является главными в принятии решений, в основном это касалось разрешения различных конфликтов между племенами.

Важные решений принимаются «совместно», т. е. на общем собрании всех членов племени (Giddens 1997).

Охотники не заинтересованы в накоплении большего количества материальных благ, чем требуется для их основных нужд.

Люди могли охотиться в одиночку, но добыча всегда поровну распределась между всеми членами племени.

Война в современном понимании слова в подрбных обществах неизвестна.

Мы не находим классового или гендерного угнетения в племени охотников и собирателей.

Труд распределяется равноправно, мужчины почти всегда охотники, а женщины собирают растительную пищу и растят детей. В этот период женщины и мужчины абсолютно равноправны, потому что собранные женщиной продукты важнее, чем дичь которую добывает мужчина. В то время хранение мяса было связано с большими трудностями, а охота отнимала много времени и энергии, поэтому мужчины занимались этим не часто, а женщины занимались собирательством ежедневно, поэтому труд женщин высоко ценился, и женщины играли важную роль в обществе. (David C. Geary, 2010).

По мнению Гидденса, охотники и собиратели — это не просто примитивные люди, чья жизнь больше нас не интересует: изучение их культуры покажет нам более ясно, что некоторые из наших современных институтов лишены «естественных черт человеческой жизни». Конечно, мы не должны идеализировать условия, в которых жили охотники и собиратели, но тот факт, что не было войны, материального и сословного неравенства, и что больше внимания уделялось сотрудничеству, чем конкуренции — все это подчеркивает, что мир, созданный современной индустриальной цивилизацией, не всегда «прогрессивен». (Giddens, 1997)

 Общество земледельцев и скотоводов.

Примерно двадцать тысяч лет назад люди начали приручать животных и обрабатывать землю, чтобы добыть дополнительные средства для существования.

Общество животноводов приручает животных и ведет кочевой образ жизни, а земледельцы приносят хлеб. Многие из них имеют смешанное хозяйство. В этот период в обществе распространен воинский дух. Скотоводы часто совершают набеги и грабежи, чтобы завоевывать более плодородные и пригодные для разведения скота земли (Giddens 1997).

В обществе земледельцев и животноводов начинается борьба за власть. Полководцами племен и воинами становятся только мужчины, потому что они обладают физической силой, поэтому они обретают больше личной власти. В это же время появляется неравенство при распределении материальных благ. (Giddens1997)

В начале формирования фермерского общества женщины все еще считались равными мужчинам. Именно женщине доверяли оценку плодородия земли. Согласно некоторым сведениям, женщины также считаются создателями первого рабочего орудия, потому что собирательство началось раньше, чем охота, а «собирательницами» были женщины, следовательно же были изобретателями первого орудия для обработки земли.

(David C. Geary, 2010)

С развитием сельского хозяйства женщины постепенно теряют важную роль в обществе. Они постепенно отстраняются от сельскохозяйственной деятельности. Общество переходит к патриархату, потому что чем больше размер обрабатываемой земли, тем больше ему требуется физических сил и труда. Растет и спрос на рабочую силу. Семьи становятся большими, и женщины проводят большую часть своего времени ухаживая за детьми. Чем ниже роль женщин в сельском хозяйстве, тем слабее ее значение и статус. Женщина постепенно теряет право на частную собственность, и наследство переходит не от матери к дочери, а от отца к сыну. От социального равенства женщина опускается на более низкий иерархический уровень, снижается ее экономический и правовой статус. (David C. Geary, 2010)

Неиндустриальные цивилизации или традиционные государства.

Начиная с 6000 г. до н. э., стали появляться более крупные общества, отличные от более ранних типов общества (Burns and Ralph, 1974). В этом обществе города были развитыми объединениями, в которых короли и императоры обладали различными имущественными и властными ресурсами.

В этих обществах уже развиты грамотность, наука и искусство, поэтому для их обозначения часто используется термин «традиционное государство» (Китайская, Японская, Римская империи) (Giddens, 1997).

В традиционных государствах резко выражено классовое разделение. Власть принадлежит господствующему классу аристократов. Они живут в комфорте и роскоши, а большая часть населения живет в условиях ужасающей бедности. Общая черта этого общества — рабовладельчельство.

Если в обществе охотников-собирателей труд распределялся легко и поровну между мужчинами и женщинами, то в традиционном обществе трудоустройство было более трудным и строго распределялось по половому признаку. Женский труд в основном ограничивается работой в семье и в поле, в то время как мужчины занимают более высокий статус в обществе и работают торговцами, носильщиками и государственными служащими. (Giddens, 1997). В разных традиционных государствах существовали более или менее разные нормы поведения для женщин в зависимости от их культуры, хотя во все культуры имели одну общую черту: гендерное угнетение женщин и социальное, политическое или экономическое неравенство.

Ни одна женщина не считалась равной мужчине, напротив, они были собственностью мужчин. До замужества женщина сначала слушалась отца, а затем мужа. Например в Китае женщины не имели ни политического, ни социального статуса. Материальной собственностью они не владели. В Древней Греции свободной женщине предоставлялось гражданство, но ей не разрешалось голосовать. Основными видами деятельности женщин были уход за детьми и семейные дела.

 (M. Cartwright, 2016).

В целом о женщинах этого общества известно немного, потому что они были полностью отчуждены от политической или общественной деятельности. Хотя грамотность и наука уже были развиты в этом обществе, для женщин образование было недоступно, грамоте они не обучались, поэтому женщинам не имели возмодности делиться своми историями и взглядами.

Индустриальные общества.

Индустриализация началась в Англии в 18-ом веке, в результате «промышленной революции». Технологические изменения (машины, пилорамы, пароходы и т. д.) упростили добычу средств к существованию (Giddens 1997.)

Общества первого, второго и третьего мира.

С двадцатого века мир разделен на три части в соответствии с типами общества. Странами первого мира, наряду с США, являются промышленно развитые страны Европы (Австралия, Новая Зеландия, Тасмания, Меланезия) и Япония. Почти в каждой стране первого мира существует многопартийная парламентская система правления.

Обществами второго мира считались коммунистические общества (Советский Союз, Восточная Европа, включая Чехословакию, Польшу, Восточную Германию и Венгрию). В обществах второго мира была централизованная плановая экономика, что делало частную собственность или конкурентоспособное экономическое предпринимательство очень незначительным.

Третий мир — это не конкретный союз. Страны третьнго мира экономически отстают от западных обществ. Однако некоторые страны активно и успешно участвуют в индустриализации (Бразилия, Гонконг, Южная Корея, Сингапур и Тайвань) и считаются новыми индустриальными странами. Также следует отметить, что в этих обществах богатство и потребительские устремления сосуществуют с традиционными формами брака и семьи и бедностью в сельскохозяйственных регионах (Giddens, 1997).

Во время бума индустриализма женщины несли двойное бремя труда: неоплачиваемая работа по дому (уход за детьми и членами семьи), вне дома, а также низкооплачиваемый сравнению с мужчинами труд по.

В социалистическом обществе Советский Союз уравнял мужчин и женщин перед законом для универсальной эксплуатации женщин. Для построения развитого социализма им нужен был труд работниц и колхозов, поэтому даже материнство считалось проявлением женского эгоизма.

(Л. Гаприндашвили, 2014)

На протяжении веков формы общества менялись . Мужчины создавали, меняли, устанавливали удобные для них правила. Они диктовали миру и женщинам, как жить, думать, действовать. Мужчины обладали экономическими, политическими и социальными ресурсами. Им предоставлялось: все: политика, бизнес, искусство.

А женщины покорно заботились о семье, пока в конце концов не восстали и не начали бороться за свои права, за равенство.

«История мира несправедлива», — именно так оценил историю человечества. Юваль Ноах Харари (I.N. Harari, 2011) И все же, как мы смирились с неравенством, гендерным угнетением и дискриминацией, в которых мы живем сегодня?

Если обобщить приведенные выше факты, мы увидим, что все эти искусственно: иерархии, социальные классы, экономические привилегии создавались людьми, и они делали это во имя Бога или «закона природы». Но как мы могли убедиться, иерархия — плод человеческого воображения.

Разделение общества на привилегированных и подчиненных членов придумали сами люди  ради поддержания воображаемого порядка. К сожалению, история человечества также показала, что человеческие объединения очень сложны и, по сути, не могут жить без иерархий и несправедливой дискриминации.

Чтобы установить воображаемый порядок, члены союза постоянно делятся на категории: благородные и простолюдины, белые и черные, женщины и мужчины.

Именно эти категории регулируют человеческие отношения таким образом, что одни люди юридически, политически или социально превосходят других. Общество облегчило формы управления и общения, устанавливая иерархии и раздавая привилегии. Все это заранее диктует человеку, как себя вести или что от него ожидают.

Например, закон Хаммурапи разделил людей на дворян и рабов. Индийские правители утверждали, что кастовая система Индии, дискриминация и угнетение людей была не случайным историческим событием, а являлась проявлением космической реальности.

Несмотря на провозглашение равенства людей в 1776 году а США, воображаемый порядок, созданный американцами, также был иерархическим. Он отдавал предпочтение мужчинам, женщины же оставалисть бесправными, например, были лишены избирательного права.

С развитием сельского хозяйства мужчины ценились больше, чем женщины. Лучше быть мужчиной в любом обществе. Разделение гендерной иерархией на женщин и мужчин было очень важно во всех обществах.

Разделение на женщин и мужчин, а также индийская кастовая система или американская расовая система являются плодом воображения и служат исключительно для того, чтобы обеспечить мужчинам более высокое положение. Патриархат заставлял мужчин думать и вести себя как мужчин, а женщин — как женщин.

Каждый, кто нарушал эти установленные нормы, строго наказывался изгнанием из общества. Так создавались мифы о «женской природе»: «женщина не так умна, как мужчина», «женщина должна подчиняться мужчине», «женское дело — убирать дом», «женщинам нечего делать в политике». Все эти дискриминационные, ложные представления создавались веками для контроля над женщинами и служили только одной цели — поддержанию доминирующего положения мужчин.

Недавняя история показала, что умственные и интеллектуальные способности женщин ничем не отличаются от таковых у мужчин. Женщины много раз разрушали стереотипы и ложные представления. Женщины — отменные лидеры, правители, политики, ученые, художники, и они столь же успешны в любой области, как и мужчины.

Использованная литература:

Anthony Giddens, Sociology, Polity Press, 1997

David C. Geary “Male, Female: The Evolution of Human Sex Differences”, Second Edition, 2010

M. Cartwright “Women in Ancient China” World History Encyclopedia, 2017

ლ. გაფრინდაშვილი „ფემინიზმი და ქალის უფლებები: მოძრაობა ნაპირიდან ცენტრისაკენ“, Heinrich Boll Stiftung, 2014 წ.

ი.ნ. ჰარარი „საპიენსი კაცობრიობის მოკლე ისტორია“ ბაკურ სულაკაური, 2011წ.