«Прекрасно родиться женщиной, быть женщиной – это подарок от вселенной. Мои песни посвящены женщинам всего мира: матерям, дочерям, сестрам, женам, подругам и любовницам».
С мексиканской гитарой в руках, в красном пончо, Донна Чавела Варгас гордо стояла на сцене, и подобно расплавленной лаве, стремящейся вырваться из жерла вулкана, ее голос извергал скопившиеся в глубинах души страсть, боль и неистовсво. Стояла гордо и говорила:
«Да, я лесбиянка, теперь я могу без стыда сказать это вслух. В свои 83 года мне не стыдно за пройденный мною путь. Быть лесбиянкой — не стыдно, но там, в Мексике, в моей юности, было невозможно признать это, заявить об этом вслух. Даже сейчас я не хожу и не говорю всем, что я лесбиянка, но я объявляю об этом публично, без страха и стыда».
17 апреля 1919 года в Коста-Рике родился ребенок с мятежной душой. Она была потрясающей девочкой, но родители называли ее странной. Чавела, с ее горячей мексиканской кровью, неукротимостью мустанга и непослушным духом подростка, ходила по улицам с длинной черной косой и гитарой. Его голос больше напоминал водопад, падающий со скалы, чем кристально чистый ручей. «Мне часто говорили, что я не смогу стать певицей с моими данными, и для меня было бы лучше отказаться от этой затеи, но я верила, что буду петь на большой сцене».
Ночные бары и кабаре стали ее пристанищем. Он пела «Ranchero» (жанр мексиканской романтической песни), и во время пения ее будто разрывало на части, она словно истекала кровью и боролась со смертью, вдыхала самобытную красоту мексиканской музыки и выплескивала ее силой непокорной души. Это было гениальное выражение разочарования, боли, порожденной любовью.
«Когда я начала петь? Я начала петь еще в школе, пела везде — дома, на улице, в церкви. В детстве меня даже куклы не интересовали, никто не знал, а я просыпалась ночью и слушала серенады, смотрела на луну и мечтала, думая о том, что скрывается за пределами нашего мира. В детстве я часто чувствовала себя одинокой и брошенной. Мне не хватало родительской любви, я чувствовала себя очень одинокой».
Родители Чавелы считали ее странным ребенком. Они понимали, что девочка больше похожа на мальчика своим поведением, походкой, движениями: «Я росла в католической семье, где строгие традиции были законом, и большое значение придавалось тому, что люди скажут, а я была упрямым и неуправляемой».
В семилетнем возрасте ее даже не пускали в церковь. Священник запретил ей входить в церковь на том основании, что в ней был дух дьявола. И родители обходились с ней плохо. Когда в доме бывали гости, Чавелу запирали в комнате, чтобы ее никто не видел.
«Мои родители вскоре развелись. Я даже не знала, где была моя мама, я не встречалась с отцом. Я выросла с тетей и дядей. У меня не было ненависти или отвращения к родителям, просто вместо крови в моих жилах текла злость , и она был настолько сильная, что однажды я голыми руками ободрала обои во всем доме – так сильно мне хотелось сбежать. Днем и ночью меня занимало лишь одно — Мексика, которая сковала меня кандалами искусства. И я сбежала, хоть это было непросто. Часто жизнь давала мне пощечины — это был мир мужчин, и в нем было трудно утведиться. Но я знала, что буду петь, и я запела».
В Мексике, стране музыки и текилы, стране обычаев, полной строгих традиций, где царил патриархат, Чавела Варгас оделась в мужскую одежду и вышла на сцену кабаре. Это было крушение — крушение воображаемого порядка. Вокруг нее ходили слухи: «Мужчина в юбке», «лесбиянка», «дьявольский дух». И все же мексиканский народ принял и полюбил ее.
Она выступала в самых известных барах и тавернах. Дорога к ним была тернистой, но ей это все же удалось. Люди полюбили ее, она трогала их души, стала их мистиком. Она дала людям ту любовь, которой им не хватало, частичку своей души, чувства и одиночество. Что есть душа, вдохновение? Откуда она взялась? Никто этого не знает. По словам Чавелы: «Вдохновение нельзя купить, никто не может его одолжить, и ты не можешь этому научиться … Его невозможно сыграть. Так ты никого не обманешь. Публике нравятся чувства, которые ты испытываешь там, на сцене, и эти эмоции целиком согревают слушателя».
После Христа только Чавеса Варгас смогла широко раскрыть руки и поделиться своими чувствами с другими. Зритель был растроган. Ее возбужденная душа, пропитанная болью и теплом, привлекала всех. Любовь же разделили женщины. Посмотреть на нее приходили жены политиков, бизнесменов, ученых, очарованные ее обаянием и красотой, утопали в ее ласке. «Я часто была влюблена, ведь без любви жить невозможн.
На одной из вечеринок Фриду Кало познакомили с Чавелой: музыка, смех, гитара и песни. Пьянящая текила и Фрида. «Когда я увидела Фриду, я была ошеломлена, она показалась мне приведением, душой из другого мира. Ее брови были словно летящие ласточки. Я тогда была еще маленькой, и Фрида называла меня маленькой. Я полюбила ее всем своим существом и думала, что это чувство будет длиться вечно. Денег у нас не было, но мы весело, искренне смеялись. Я никогда не пела ради денег, я не была конформисткой, и меня это не беспокоило. Любовь Фриды длилась четыре года. Мы жили в одном доме и Фрида говорила: «Я живу для тебя и Диего». Я молчала. Знаю, что сделала ей больно, но я все же сказала: «Ты знаете, что однажды я встану и уйду» … «Я знаю, — ответила Фрида, — я не могу привязать тебя к своей кровати или костылю, так что иди». И я ушла».
Белые ночи таверн и баров не кончались, море текилы и песня женщины, тонущей в этом море, боль, льющейся из души, и тоска, которую она пыталась утопить в этои пойле. Двойная жизнь Чавелы — признанная королева кабаре и голос женщины, неприемлемый для мексиканских театров и телевидения.
Чавела пела и пила, пела и пила. В баре, где она пела, текли неиссякаемые реки текилы, и она, одержимая страхом сцены, прежде, чем выйти на сцену, выпивала пару рюмок, потом еще пару, и так доходила до крайнего опьянения. Она часто падала на сцене и все равно — пела и пила. Потом песня умолкла, билеты на нее больше не покупали, и неудержимый дух куда-то пропал, затерялся.
Она жила одна, с псом по имени Винсент. Часто голодала, но все равно пила. Наконец разнесся слух, что Чавела умерла в одиночестве. Целых тринадцать лет алкоголь разъедал извергающуюся подобно вулкану душу женщины.
«Алкогольная зависимость — это часто болезнь души, она исходит от боли. Вокруг нас много людей, и все же ты наедине со своей болью. В этом причина зависимости. Вы знаете, что это разрушительно, это влияет на ваш разум, вы можете даже сойти с ума, но вы все равно пьете и теряетесь, пока не ухватитесь за что-то и не уверуете. Я верю в мексиканских богов: Коатликуэ, богиню жизни и смерти, и Миктлантекухтли, победительницу смерти. Они готовят нас к путешествию в загробную жизнь. Я думаю, что смерть прекрасна, и однажды смерть велела мне пойти с ней, но я ответила — не сейчас. Жизнь сказала ей: «Оставь ее на время в покое, мой разговор с ней еще не окончен. Я отдам ее тебе, когда она будет готова встретиться с тобой».
Мехико, 1991 год. В городе открылся новый бар, где должны были петь старые и новые певцы. Чавела сидела в холле, и кто-то сказал: «Чавела здесь!». Многие удивились и воскликнули: «Она ведь умерла!». – «Нет! Она здесь, в этом зале», — повторил незнакомец.Чавелу пригласили на сцену. Изначально она была против, многие даже говорили, что она больше не может петь и все время пьяна, но затем Чавела согласилась. На следующий день она пела на репетиции, пела и плакала. Она была очень нежной натурой, как будто что-то внутри нее прорвалось и пролилось слезами. Ее песня потрясла всех.
Чавела никогда не выходила на сцену трезвой. В тот день она глубоко вздохнула, вышла и запела. Публика приняла ее, приняла и плакала вместе с ней. Она изо всех сил рассказывала об одиночестве и брошенности, слушатели испытывали настоящий катарсис. Она казалась проповедницей и создавала такую среду, как будто обращалась только к вам, спрашивая вас о вещах, о которых никто вас никогда не спросит. Интересовалась, не совершили ли вы фатальные ошибки в серьезном любовном романе, она, казалось, освобождала от греха, а затем толкала вас обратно в водоворот той же любви. После всего этого зрители покидали зал очищенными.
Мексика была страной признания и падения Чавелы. Мечта выступать на сцене театра оставалась мечтой, пока в зале не появился один молодой испанец — Манола Ароиа, человек опытный и влиятельный. Именно он пригласил ее в Испанию.
«Я не знал, что Чавела Варгас сотворит на сцене, 20 лет — это большой срок. Но это была женщина, под песни которой я не раз плакал, хотя сейчас я очень нервничал», — Педро Альмодевар.
Время, которое Чавела Варгас провела в Испании, было самым счастливым. Концерты проходили в Каракеле, в заполненном восторженными зрителями зале. После этого Чавела пыталась покорить еще более крупные театры. Мечта о Франции, о сцене «Олимпии», где пела Эдит Пиаф, так и оставалась мечтой в сердце Чавелы. Во Франции ее не знали.
Педро Альмодовар вспоминал: «Когда я позвонил директору театра, он сказал мне, что здесь Чавелу никто не знает. Затем я объяснил, насколько она важная певица, и в то же время взял на себя ответственность рекламировать ее концерт, и даже заплатить за целую неделю. Было неважно, продадутся билеты или нет. Конечно, Чавела всего этого не знала. Проходили дни, а мы не могли продать ни одного билета. Я позвал всех своих друзей и заставил их, их знакомых, купить билеты. В вечер концерта, театр был полон. Мы оба очень нервничали, я только что выкурил сигарету, но мы нервничали до безумия. Я был готов выкурить целую пачку сигарет, она был готова выпить целую бутылку текилы. Перед тем, как выйти на сцену, Чавела спросила меня, где стояла Эдит Пиаф, и я показал ей это место. Я удивился, сначала она поцеловала то место, потом встала на него и запела».
Четыре года назад ее никто во Франции не знал, но теперь весь Париж был у ее ног, и они влюбились в Чавелу Варгас.
В Испании она почувствовала большую любовь и защенность. Своей песней она боролась за свободу и ценности, как в музыке, так и в личной жизни. «Неважно, кто гей и у кого какая нетрадиционную ориентацию, давайте отложим все это в сторону. Люди любят и давайте не будем спрашивать, кого они любят и почему. В этом вся прелесть. Надо быть храбрым и ничего не стыдиться. Будьте открытыми — такими, какие вы есть, такими, какими вы родились. В университете вас не учат быть достойными, чистыми, храбрыми гомосексуалистами. Вы этому не научитесь. Первой женщиной, посвятившей песню женщине, была я. Я должна сказать, как есть, какая я есть, я не могу предать себя ».
Чавеле Варгас потребовалось 40 лет, чтобы спеть во «Дворце изящных искусств» в Мексике, и в конце своей жизни она добилась этого — это была песня страстной любви и возвращения.
Куда-то исчезли горящие огнем глаза Чавелы, звук, извергающийся, как вулкан, неукротимая природа, душа, путешествующая в боли и любви. Она долго смотрела в окно на гору Челче, смотрела пристально и искала спокойствия. Теперь распростертые как у Христа руки, обнимающие всю Мексику, превратились в легкие крылья голубя, готовящегося к полету. В 2012 году Чавела Варгас скончалась в Мехико.
Автор: Нанука Тевзадзе, журналист.
