Я Анастасия Картосия, она же Таса, 19 лет. Я учусь на факультете политических наук, я квир, активист и амбициозный человек.

Булинг

Мне было 11, когда я поняла, что мне нравятся девушки. Я не помню, что я чувствовала в то время, но я никогда не чувствовала стыда или неприятия себя. Я восприняла эту новость очень естественно, и в то время я понятия не имела, как отреагирует на это внешний мир. В онце-концов, я очень сильно ударилась об эту реальность.

Часто, когда я разговариваю с квир-людьми старше меня, они говорят, что думать о квир-идентичности и совершать каминг-аут они начали поздно. У меня все началось очень рано — я была в 8 классе, когда меня «раскрыли» и на меня свалилось все сразу. На тот момент у меня уже были довольно натянутые отношения со сверстниками и одноклассниками, никто не знал о том что я квир, но они меня не любили. Они издевались надо мной из-за моей внешности, потому что я была «Зануда»…

У меня был первый каминг-аут с младшей сестрой моей одноклассницы, которой я очень доверяла. Она приняла эту новость очень позитивно, и я была очень счастлива в своей маленькой зоне комфорта. Потом случилось так, что об этом узнала вся школа. Мне едва исполнилось 12 лет, и меня спрашивали, как я занимаюсь сексом, задавали мне религиозные вопросы. Я был ошеломлена и не знала, что ответить. Было много издевательств, как психологических, так и физических и сексуальных. Это была моя повседневная реальность — я ходила в школу и попадала в очень негативную среду. У меня тогда не было никаких ресурсов, чтобы справиться с этим, и не было вокруг меня никого, кто был бы для меня примером, про кого я могла бы сказать: он такой же, как я, и все равно живет хорошо, гордится собой… Я оказалась в очень плохой ситуации. Кстати, в моей школе учились и другие квир-подростки, которые не совершали каминг-аут. Сегодня, когда я с ними разговариваю, интересно, чем их опыт отличается от моего — в то время я была феноменом для школы, такие, как я, не «открывались» и нас не замечали. Я чувствовала себя изолированной.

Я стала агрессивной и депрессивной. Я была психически расстроена и начала причинять себе вред. Я перестала ходить в школу – весь восьмой класс я собирала сумку, выходила из дома, но в школу не ходила. Об этом знала дирекция, все, кто должен был проявить ответственность. Взрослые, которые были свидетелями этой истории, ничего не делали, наоборот, ругали меня. Потом, когда я уже уходила из этой школы, мне позвонил директор и сказал, что, несмотря на то, что я пропустила целый год, я все равно получу 10-ки за все предметы. Тогда я подумала, что это добрый жест с его стороны, но потом поняла, что он просто не хочет со мной разговаривать.

Семья

Тогда я говорила на эту тему с семьей. Я думала, что должна нести все в одиночку и жалею об этом до сих пор — жалею, что не попросила помощи и никому не сказала правды. Я дистанцировалась от своей семьи, много лет не разговаривала с ними, и у нас были поверхностные отношения. Для них я была «немного проблемным» ребенком и они не могли до конца понять, что происходит со мной и вокруг меня.

Моя мама услышала эту новость от других позже и восприняла ее очень тяжело. Не потому, что я оказалась лесбиянкой, а потому, что не пошла с ней разговаривать. Она ничего не могла сделать в той ситуации, и я знаю, что она до сих пор не простила себя за это, она никак не может уйти от прошлого. Я была молода и думала, что во всем виновата я, я думала, что должна справиться с этим сама, и я не хотел показаться плохим человеком в ее глазах. Когда я думаю о том, что сделала бы моя мать, если бы я сказала ей правду, она, вероятно, сначала помогла бы мне изменить мое окружение. Потом, когда я действительно поменяла школу и окружение, многое в моей жизни изменилось к лучшему — я уже не думала, что застряну в этой школе навсегда и этому никогда не будет конца.

Когда я была маленькой, я была очень счастливой, очень хорошим ребенком для всей семьи, я была без ума от разговоров, дел, всегда излучала положительную энергию. Потом я больше не улыбалась, я чувствовала себя несчастной. Все что у меня отняли- это природное обаяние. Сейчас я думаю, что потихоньку начала отпускать эти травмы, восстанавливаюсь и я счастлива.

Самый большой сторонник самой себя

Я ни кого не теряла из-за того, что я квир. Я приобрела много друзей именно во время своей открытой сексуальной ориентации, до этого я была одинока. Все отношения, которые я строила, строила именно в этой ситуации. Я не хочу, чтобы в моей жизни был кто-то, кто не примет меня такой, какой я есть.

На самом деле, самое радикальное, что вы можете сделать, это полюбить себя не вопреки вещам, а вместе с ними, абсолютно во всем. Если я хочу что-то сказать людям, то именно это. Когда мне пришлось, и, как говорит моя мама, я решила идти по этому пути в одиночку, я стала самым большим сторонником самой себя. Раньше я говорила, что если я не нравлюсь другим, то я буду нравиться себе. Именно это меня и спасло — я никому не позволяла диктовать, что мне не место ни в каком либо пространстве. Сегодня я создаю свое собственное место.

Все знают о моей квир-идентичности, и я ни от кого этого не скрываю, ни из-за кого не сдерживаюсь. Мой опыт тоже основан на этом — когда все разложено на столе, видно истинное лицо каждого. Кроме того, я довольно самоуверенный человек, мне не нравится быть в роли угнетенного, и я думаю, что пространства, в которых я нахожусь, организованы вокруг меня. Например, когда я поступила на первый курс, я сама создала ситуацию, когда гомофобия «не прилична», и сейчас так, что если кто-то скажет что-то гомофобное, другим будет неприятно. Поэтому вы должны требовать, чтобы пространство вокруг вас было зафиксировано и вы оставались в ее пределах.

Кстати, я часто наблюдаю, что более взрослым квир-людям сложнее зарекомендовать себя. Мне, например, не нравится культура клубов, но она вроде актуальна — мол, это единственное пространство, где можно быть полностью самим собой. Мне это не нравится, потому что я хочу быть собой везде.

Мы должны не только создавать собственные пространства, но и бороться за общественные.

Сексизм и гомофобия

Когда я думаю о барьерах, с которыми женщины сталкиваются в жизни, в первую очередь я вспоминаю насилие в семье, сексуальное насилие, экономическое угнетение. Сколько веков актуален вопрос экономической независимости, еще когда писали об этом и проблема есть и по сей день, у меня до сих пор есть знакомые, которому подсказывают куда поступать, беременную женщину могут уволить с работы, или из-за этого не трудоустроить и т.д, от чего нас как правило защищает закон, но часто этот закон не работает на практике.

Я не идентифицирую себя как женщину, просто общество меня так воспринимает, и у меня есть соответствующий опыт. Я все время думаю о домашнем и сексуальном насилии, Как же иначе обстоит дело в нашем случае — в мире, где женственность так непосредственно связана с мужчинами и более, там, где женственность не может быть определена без мужчин, наша жизнь не привязана к мужчинам.Вы видите свою женственность как нечто отчужденное от мужчин, и вокруг этого много злости. Если вы лесбиянка, вас обязательно спросят, пытались ли вы завязать отношения с мужчиной. Постоянные знаки вопроса, как ты смеешь не любить мужчин. Все время чувствуется эта интересная смесь сексизма и гомофобии.

Репрезентация квир

Я очень амбициозный человек и хочу иметь все и в этой стране. Для меня это была бы свободная жизнь, если бы у меня была успешная карьера, пусть даже политическая, и моя сексуальная ориентация на нее не влияла; Иметь семью, детей; Не нужно беспокоиться о том, что если я иду по улице со своим партнером, кто-то мне что-то скажет или причинит мне боль; Я не должна бояться, что не добьюсь профессионального успеха из-за того, что люди меня не примут.

Я думаю, что решение — это репрезентация квир-людей. Читаю конституцию и вижу, что дискриминация по признаку расы, цвета кожи, пола, религии и «других признаков» запрещена. Я не хочу входить в «другие признаки». Для этого, прежде всего, должна стоять твердая позиция государства по этим вопросам. Но, к сожалению, они популисты, я для них лишняя головная боль, и они избегают разговоров на эту тему. О скольких случаях нападений на квир-людей обычно не сообщается, а если и есть, то нет должной реакции. К этому вопросу нужно подходить более строго и не так, чтобы выпускать нападавших в обмен на оплату 100 лари. Такие случаи очень сильно на меня влияют, я очень переживаю.

Что я хочу сказать о квир-сообществе, так это то, что мне действительно не нравится, что мы разделены. Я часто слышу, что некоторые люди не любят друг друга, им не нравится подходы друг друга, квир-политика и т.д. Это меня очень беспокоит. Мы должны избегать внутренних конфликтов сообщества и заботиться друг о друге, остальное приложится само собой. Из того, что я вижу, новые поколения менее подвержены стигматизации, гораздо более восприимчивы, более уверены в себе. Люди, которые говорят, что не допустят этого в Грузии, зря потратили время. Если еще нет, то скоро будет. Приходит новое поколение, ценности которого кардинально другие. Это естественный процесс, который невозможно остановить искусственными ограничениями.

«Я не просто хочу выжить — я хочу жить»

Теперь я помогаю другим детям избежать тех ужасов, через которые пришлось пройти мне. Хотя бы для того, чтобы вам было легче находиться в таком положении. Помимо любви к себе, это также был один из способов, которым я справлялась со своими травмами — за последние четыре года я разговаривала со многими детьми, и они так меня благодарили, что я очень горжусь собой. Для других я стала тем, чего у меня не было и в чем я нуждалась. Я направляю энергию гнева и обиды на то, что помогает другим.

У меня очень простая цель — меня интересуют квир-проблемы, я над этим работаю. Я буду бороться за все и не позволю себе сдаться. Я не могу сесть и махнуть на это рукой. Если не я, то кто еще?! Да, в окружающей среде есть много факторов, которые ограничивают вас, но, в конце концов, человек несет ответственность за свою жизнь и может направить ее в том направлении, в котором он хочет.

Когда я вижу, как люди живут со страхом, комплексами, самоторможением, единственное слово, которое приходит мне на ум, это — «Дерзай!»

Вы должны найти в себе внутреннюю силу, чтобы не ставить себе пределов вне зависимости от окружения. Я не просто хочу выжить — я хочу жить.

Нарратив нашей жизни

Все дело в нарративе. Мы создаем нарратив своей жизни, и мне не очень нравится нарратив жертвы. Да, это правда, что мы угнетены, и я сама очень горько это испытала, но я нравлюсь себе, мне нравится моя квир-идентичность, она красива и я нахожу в ней много классного. Мне нравится представлять квир-темы в фильмах и анимациях, в реальных людях, в их историях, в квир-движениях… Возможно я романтизирую это, но я думаю, что это нужно немного романтизировать. Я хочу, чтобы люди смотрели на свою квир-идентичность не как на что-то, что их раздражает и сдерживает, а наоборот. Я также не могу сказать, что я никогда не думала, вот бы я была «натуралкой» и насколько простой была бы моя жизнь, но сегодня я смотрю на это так — что мне добавляет моя идентичность. Это главное для меня.

Мне часто казалось, что я слишком «сама по себе» для людей. Они заставили меня почувствовать, что я должна немного успокоиться, я должна замедлить интенсивность своего выражения, иначе я не смогу адаптироваться к окружающей среде. Я тоже думала об этом, но некоторое время назад Tbilisi Pride пригласили меня на квир-встречу, и всем там очень нравилась моя экстра экспрессия во всем. Я хочу выглядеть так, как я себя чувствую — в очень большой грибной шляпе, которую я сделала.

Я хочу всегда быть собой на этом уровне.